351
Два года назад мы пообщались с Максимом Бахматовым – управляющим партнёром инновационного парка UNIT.City и бывшим директором ВДНХ. А это интервью – с Максимом Бахматовым – советником мэра Киева, который отвечает за градостроение, диджитализацию, работу с инвесторами и развитие предпринимательства. Мы поговорили о проблемах и новых проектах столицы: интернете в метро, мосте и метро на Троещину, ситуации с трафиком, незаконных застройках и многом другом.
На что Бахматов первым делом потратил деньги из бюджета? В каких он отношениях с Виталием Кличко? Хочет ли сам стать мэром и на чем зарабатывает? Почему заехать в центр «должно быть дорого и больно», а скорость движения нужно ограничивать? Сколько в Киеве камер и для чего они? Когда появится метро на Троещину? Как бороться с движением машин по полосам общественного транспорта? Почему нельзя «порешать» с эвакуацией машин? Что будет с объектами «Укрбуда»? Есть ли в Киеве «смотрящие»? Так ли нужен городу пешеходный мост? И как Максим Бахматов относится к Владимиру Зеленскому? Антикоррупционный документ за 20 миллионов долларов на столе Бахматова
Это бумажка стоимостью 20 млн долларов и 7 лет работы. Например, ты хочешь построить 4G в метро. И ты не можешь построить его без этой бумажки. Раньше каждое предприятие могло тебе выкручивать руки бесконечно, просто потому что оно так хотело. Так продолжалось всегда, и никто не мог ничего сделать. А потом за три месяца мы прошли весь ад, который семь лет не могли. Я хвастаюсь, потому что это эпическая бумажка. Это делает невозможным коррупцию, потому что появляются прозрачные правила. Теперь никакой директор никакого КП не сможет сказать: «Доступ к мосту – 200 000 грн в месяц». Сейчас есть точные тарифы, и доступ к мосту может быть, например, 10 тысяч гривен, и все – больше нельзя, потому что есть тарифы. Теперь нет субъективного принятия решения чиновником. Важно от этого уйти. Чиновники – никто, и зовут их никак, они должны работать на благо народа. Этот документ ломает [коррупционную] конструкцию.
Когда откроют мост с Подола на Троещину? Почему это может привести к транспортному коллапсу?
Почему у нас все есть в городе Киеве, развитая инфраструктура? Все было построено в Союзе. Экономика была плановая, а не рыночная. Вот ты говоришь: «Хочу ДнепроГЭС». Как? Перекрыть Днепр! А ты покупаешь инженеров-американцев… ты знаешь, что его строили американцы? Они себе построили домики в стиле американском, пока строили ДнепроГЭС и уехали, потому что наши не могли. Когда решили строить, оказалось, что выбили всех инженеров большевики. И они купили [американцев] за золото, которое получили за счет продажи леса. Американские технологии, станки. Весь город Киев таким образом построен. Сталин сказал: «Хочу имперский стиль» – пожалуйста! Вот даже университет Шевченко – почему он крутой? Все смотрят: красный корпус, такой красивый – потому что император сказал: «Хочу, чтобы было, как в Питере» – и что-то похожее на Питер появилось. «Киев какое-то село непонятное, а я хочу красивое». И вот все эти истории случались, потому что кто-то когда-то сказал: «Хочу!». Вот нам досталась вся инфраструктура благодаря «хочу» – ну и плану какому-то. Мост, про который ты говоришь, был запланирован в 1986 году, а строиться начал в 1993м. И тут пришла рыночная экономика – оказывается, откуда-то надо брать деньги. И вот 30 лет это «хочу» как-то непонятно работало. Я сразу говорю, что в этом году вы сможете проехать на машинке по мосту – проверить, что и как. Дарницкий мост построен благодаря «хочу» Кирпы – недостроенный кстати. Воскресенский мост – благодаря Кличко, и он его достроит, что бы не произошло. Другая история, что за 30 лет, пока мост строился, город немножечко изменился. Мост выйдет к Валам. К этому моменту на Подоле так много всего построилось, что это может привести к транспортным нюансам. Потому что один из проектов с мостом, который был, – это тоннель, который должен был начинаться на Валах, а заканчиваться где-то на Чернобыльской или Черновола… То есть через весь город – тогда бы это, конечно, работало классно. Пока начнем с того, что мост поедет, а дальше будем разбираться.
О метро на Троещину: когда и как оно заработает?
Для того, чтобы построить метро на Троещине, надо немножечко тратиться. Одна классическая станция метро стоит от 80 до 100 млн долларов – это глубокого залегания, системные, правильные. Сталин когда-то предполагал их не только как метро, но и как бомбоубежища, ходы. Весь мир сказал: да ну, по 100 млн строить! Наземные, скоростные трамваи – они по 10 млн за станцию. И наша задача – понять, как так трансформировать проект того метро, которое есть, чтобы у нас появился ресурс, чтобы так легко его построить. По моим ощущениям, если дожать одну историю с банком, который 3 года отрабатывает схему легкого, альтернативного метро на Троещину, то через 3-4 года мы получим метро или другой скоростной вид транспорта на Троещину. Какая разница, как перевозить полмиллиона человек – главное, комфортно, безопасно, кондиционеры и т.д.
Сколько дохода приносят эвакуаторы и куда идут эти деньги? Почему с ними нельзя «порешать»?
Они эвакуируют где-то 220 машин в день и приносят штрафов по 500 гривен с каждого, полиции они приносят за каждый день простоя машины на штрафстоянке около 144 гривен, а эвакуация стоит где-то 1270 гривен. Частный владелец эвакуаторов забирает все себе, город забирает себе только штраф, полиция забирает себе стоимость места на стоянке. Тут было первое системное проявление силы власти. Эвакуатор одинаково жестко относится к богатому и к бедному. Это впервые в нашей стране. Когда все видят, как эвакуатор забирает «Бентли» или «Мерседес», все думают: «Как, он не порешал? Это не депутат?». А порешать нельзя, потому что как только ты дашь власть только полиции, коммунальщикам или частникам, будет беспредел. А как только ты их объединяешь в одно – частное, муниципальное и государственное – некому давать! Проще заплатить штраф.
Как расчистить полосы общественного транспорта? О камерах, которые фиксируют превышение скорости и движение по запрещенной полосе
Мы начали расчищать полосы общественного движения, чтобы, если ты едешь на маршрутке, троллейбусе, автобусе, ты ехал быстрее, чем кто-то на «Ягуаре». Мы начали вручную карать вместе с полицией, и у нас уже, наверное, миллионов 10 гривен собрано так. Частично они идут в городской бюджет, частично в государственный, и чуть полиции отходит. За это сейчас карается на 12 полосах – жестко, утром и вечером, но это пока «вручную». В Киеве стоит 20 камер – это такие аппаратные комплексы, которые могут мерить скорость, рядность, наказывать за движение по полосе общественного транспорта, проезд на красный и так далее. С первого апреля штрафы должны начать в тестовом режиме приходить с таких камер. Вообще, большинство киевлян, где-то две трети, нарушает правила. Скоростной режим ведь нужен не для того, что кто-то хочет вас ограничить. В Советском Союзе строили Столичное Шоссе, рассчитывая на скорость под 110-120 км в час. Проблема в том, что никто не думал, что Столичку восьмиполосную будут перебегать люди. И проблема в том, что у нас в Киеве людей гибнет на дорогах больше, чем за год количество погибших в АТО. 150 человек только официально гибнет в год. А сколько гибнет в больницах после аварий, мы не знаем. Проблема в том, что, если ты сталкиваешься с машиной, которая едет быстрее 50 км в час, шансы, что ты выживешь, минимальные. Те, что выше 60 км/час – шансов нет. Мы сейчас также обсуждаем программу ограничения скорости, потому что 150 человек смертности – это [много].
Почему Бахматов согласился работать советником мэра за бесплатно? На чем он сейчас зарабатывает?
Сейчас я работаю на общественных началах. У меня был UNIT.City – это было про рост и про деньги. Я там зарабатывал. Много. Вот есть проект на миллиард, и какой бы ни был у меня процент, доля, даже крошечная, все равно это нормальные деньги. Когда в сентябре мы все подписали с Хмельницким (владельцем UNIT.City), а потом через 10 дней начали обсуждать работу в КГГА, я же не бегал за этим – все само пришло. То было про деньги, а это – про что-то другое. Если я могу свой талант проинвестировать в городскую деятельность, то почему нет? А потом будут деньги. Прелесть в том, что я не чиновник, не политик – у меня есть мои пара проектов: консалтинг, какие-то небольшие проекты в других городах, я в «борде» Multiplex. Соответственно, тут-там [заработал] – и нормально.
Как, по мнению Максима Бахматова, должен работать Кличко? В каких они отношениях?
Кличко – символ страны. Он должен олицетворять [город], затягивать на себя деньги. Потом ты должен отправлять все вниз, и там должны сами разбираться. Не всегда это происходит нормально, и моя задача с Офисом трансформации – построить эффективную конструкцию работы этих направлений. Я [Виталия Кличко] в хорошем смысле стимулирую – я же советник, у меня нет обязательств, я могу говорить ему в лицо, что происходит, про всех его людей и про него в том числе. Когда кто-то «бьет в штангу», я говорю: «Виталий Владимирович, это выстрел в колено себе. Делайте что-то срочно, иначе будет *опа». И, если ты заметил, «зашкваров» в последние полгода стало в разы меньше, потому что это все вычитывается и контролируется от месседжа до execution: что ты говоришь и про что ты говоришь.
Что Максим Бахматов думает о закрытии метро и других карантинных мерах? Сколько продлится карантин?
Что на другой чаше весов? Там вымирание. Если посмотреть видео из итальянских городов, которые не перекрыли, когда в крематориях в три смены жгут трупы, а у тебя еще 300 трупов – очередь. И ты везешь их военными грузовиками в другие города в крематории, чтобы они не разлагались. Пока у нас солнышко, светло, гречка есть – всем кажется, что это [неправда]. Как только, не дай бог, первые 100 человек умрет, все увидят и скажут: «Зачем мы не закрыли метро еще на месяц раньше?». Метро – это полтора миллиона человек, которые передвигаются. Мы с одной стороны их ограничиваем в передвижении, а с другой – потенциально спасаем их жизни или растягиваем процесс. Ведь ключевая проблема – если заболеют внезапно 3 миллиона человек. Если заболеет одновременно 300 тысяч – шансы есть, если 3 миллиона – все, [конец]. Реально, на улице будут лежать. Если почитаешь последние интервью Меркель, она говорит: «Это вторая катастрофа для Германии после Второй Мировой войны. До 80% человек заболеют. При всей нашей медицине и подготовленности мы одновременно не сможем всех спасти. Наша задача – растянуть процесс моления на полгода-год». У нас такая же ситуация, но медицина не немецкая.
Как город выкупает земельные участки, чтобы открыть мост на Троещину?
Из 200 земельных участков, [которыми владели частные собственники], невыкупленными остались где-то 8. Причины разные: «больше денег», «не хочу», «мне так здорово», «я тут вырос», «мой дедушка это строил»… Поэтому, мол, весь город и жители Троещины – идите в *опу, я не хочу, чтоб тут что-то строилось. Приходят жители Троещины – полмиллиона человек – и говорят: «Слушай, мы хотим мост, метро, и ты мешаешь национальным интересам». Мы показываем человеку среднюю цену этого участка, потому что готовы выкупить за среднюю взвешенную цену. Если нет – пойдем в суд и все заберем, потому что один человек не может мешать строительству национальных проектов. Это вопрос времени. Мы что-то придумаем: есть даже вариант, как это все решить – человек просто будет жить под мостом. Если мы сможем перенести какую-то колонну и сделать все по тенорам, представляешь, какая будет классная дача под мостом? Супер! Я бы на их месте давно бы все продал и переехал, еще лет 10 назад.
YULA NEWS